А.Е. Березин, Запорожский государственный медицинский университет
На протяжении последнего десятилетия роль антагонистов рецепторов ангиотензина-2 (АРА-2) в лечении пациентов с сердечной недостаточностью (СН) неоднократно подвергалась значительному, а иногда и полярному пересмотру. Казалось, что эра ингибиторов ангиотензинпревращающего фермента (АПФ), начавшаяся в середине 80-х годов прошлого столетия, не оставила шансов АРА-2 для доминирования в программах профилактики и лечения СН. Несмотря на сопоставимый с ингибиторами АПФ антигипертензивный потенциал и высокую безопасность, АРА-2 оказались менее эффективными в плане улучшения клинических исходов и модуляции кардиоваскулярного риска у больных как с асимптомной, так и с манифестной СН [2, 5, 16].
В ранних исследованиях АРА-2 в средних терапевтических дозах уступали ингибиторам АПФ по способности увеличивать продолжительность жизни пациентов и снижать величину кардиоваскулярной смертности. Так, завершившийся проект CHARM (Candesartan in Heart failure Assessment of Reduction in Mortality and morbidity) убедительно продемонстрировал, что кандесартан как альтернатива ингибитору АПФ (ветвь CHARM-Alternative) или как компонент стратегии лечения (ветвь CHARM-Added) у пациентов с манифестной СН не оказывает влияния на твердые конечные точки: общую (относительный риск (ОР) 0,88; 95% доверительный интервал (ДИ) 0,79–0,98, р=0,018) и кардиоваскулярную (ОР 0,84; 95% ДИ 0,75–0,95; р=0,005) смертность независимо от возраста, пола, длительности заболевания, наличия сахарного диабета, величины фракции выброса (ФВ) левого желудочка и сопутствующего применения β-адреноблокаторов [3, 15]. Вместе с тем использование АРА-2 благоприятно отражалось на частоте возникновения некоторых вторичных конечных точек исследования: повторной госпитализации вследствие прогрессирования СН (р<0,0001), а также ряда комбинированных показателей, включавших кардиоваскулярную смерть, инсульт, инфаркт миокарда, потребность в проведении реваскуляризационных процедур (р<0,0001). Кроме того, в когорте пациентов с сохраненной ФВ кандесартан способствовал снижению ОР возникновения новых случаев сахарного диабета (ОР 0,60; 95% ДИ 0,41–0,86; р=0,005), а также снижал частоту повторных случаев госпитализации вследствие прогрессирования СН (p=0,051) [15]. Аналогичный результат был получен и при сопоставлении эффективности вальзартана с каптоприлом в исследовании VALIANT (VALsartan In Acute myocardial iNfarcTion). Сюрпризом явилось некоторое повышение частоты возникновения инфаркта миокарда в группе пациентов, получавших вальзартан. Однако в популяционном исследовании UMPIRE частота манифестации инфаркта миокарда в группе пациентов, леченных вальзартаном, была даже ниже, чем у больных, получавших ингибитор АПФ (ОР 0,89; 95% ДИ 0,76–1,04) [19]. Кроме того, в контролированном рандомизированном клиническом исследовании (РКИ) VALUE (Valsartan Antihypertensive Long-term Use Evaluation), включавшем 15 300 больных АГ старше 50 лет с одним и более факторами риска возникновения кардиоваскулярных событий и формально не посвященном изучению эффективности АРА-2 у пациентов с СН, вальзартан продемонстрировал реальные преимущества перед амлодипином только по способности снижать частоту возникновения новых случаев сахарного диабета и СН. Частота возникновения кардиоваскулярной смерти в обеих группах пациентов существенно не различалась [6]. Только в исследовании Val-HeFT (Valsartan Heart Failure Trial) удалось продемонстрировать благоприятное влияние АРА-2 вальзартана на первичную клиническую твердую конечную точку (комбинированный показатель: общая смертность плюс госпитализация вследствие прогрессирования СН плюс внезапная смерть с успешной реанимацией плюс потребность в интенсивной инфузионной терапии на протяжении более 4 ч вследствие прогрессирования СН) по сравнению с плацебо, тогда как использование комбинации АРА-2 и ингибитора АПФ не сопровождалось существенным регрессом кардиоваскулярной смертности [10].
Поскольку полагали, что достижение более полной блокады ренин-ангиотензиновой системы (РАС) позволит повысить эффективность лечения и снизить вероятность наступления неблагоприятных исходов у лиц с документированной СН, то в целях повышения эффективности лечения было предложено использовать комбинацию различных нейрогуморальных блокаторов, причем желательно в максимально переносимых дозах. Но если использование ингибиторов АПФ в ранжированных дозах способствовало улучшению выживаемости пациентов [1, 4, 12–14, 18], то для АРА-2 этот эффект установлен не был [8]. Более того, после введения ингибиторов АПФ, β-адреноблокаторов и антагонистов рецепторов альдостерона в стандарты лечения больных с СН АРА-2 стали рассматриваться как «еще одни» нейрогуморальные блокаторы, не оказывающие существенного влияния на частоту возникновения твердых конечных точек, но в значительной мере повышающие стоимость лечения. Если до завершения исследования ONTARGET (ONgoing Telmisartan Alone and in combination with Ramipril Global Endpoint Trial) и существовали некоторые иллюзии относительно возможности снижения кардиоваскулярного риска при использовании комбинированной терапии ингибитор АПФ + АРА, основанные на гипотетическом преимуществе глубокой блокады РАС, то после публикации результатов данного исследования сама идея «двойной» блокады была подвергнута ревизии [17]. Эта ревизия основывалась не только на отсутствии доказательств преимущества комбинации двух блокаторов РАС перед монотерапией каждым из них, но и на существенном ухудшении переносимости больными подобной схемы лечения (табл. 1).
Оказалось, что в когорте пациентов, леченных комбинацией ингибитор АПФ + АРА-2, прогрессивно повышался риск развития терминальной почечной дисфункции. Для больных с СН этот вывод фактически означал, что возможный риск подобного лечения может преобладать над пользой. По этой причине реальным показанием к применению АРА-2 фактически остались клинические ситуации, непосредственно связанные с плохой переносимостью ингибиторов АПФ, или желание самого пациента их принимать. Формальное основание для внедрения АРА-2 в стратегию лечения СН в целях дополнительного снижения частоты повторных госпитализаций нивелировалось значительно возрастающей стоимостью подобной терапии.
В этой связи появление в ноябрьском номере журнала Lancet (2009 г.) доказательств существования дозозависимого влияния АРА-2 лозартана на выживаемость у пациентов с СН, обнаруженных в РКИ HEAAL, было воспринято с энтузиазмом [7]. В испытании приняли участие 1927 интолерантных к ингибиторам АПФ больных с II–IV ФК СН (ФВ менее 40%), которых распределили в две группы в зависимости от применявшейся суточной дозы лозартана: 150 или 50 мг. Кроме того, 72% больных в обеих группах получали β-адреноблокаторы, 38% — антагонисты рецепторов альдостерона, 32% — антиагреганты, 11% — блокаторы кальциевых каналов, 42% — сердечные гликозиды, 76% — диуретики и 39% — статины [7, 9].
Исследователи обнаружили, что лозартан в относительно высокой суточной дозе (150 мг в сутки) достоверно лучше снижал частоту возникновения первичных твердых комбинированных конечных точек: смерти от всех причин или госпитализации вследствие прогрессирования СН (отношение шансов (ОШ) 0,90; 95% ДИ 0,82–0,99; р=0,027) (табл. 2).
Причем при раздельном анализе частоты встречаемости двух первичных конечных точек достоверные различия между группами больных сохранялись только для показателя потребности в госпитализации (ОР 0,94; 95% ДИ 0,84–1,04; р=0,24 и ОР 0,87; 95% ДИ 0,76–0,98; р=0,025 соответственно). Важно, что такие побочные эффекты, как почечная дисфункция (n=454 против n=317), артериальная гипотензия (n=203 против n=145) и гиперкалиемия (n=195 против n=131) были сопоставимы в обеих группах пациентов и не влияли на частоту отказов от лечения. Исследователи пришли к выводу о существовании у АРА-2 лозартана дозозависимого влияния на выживаемость пациентов с манифестной СН и сниженной ФВ левого желудочка при условии, что препарат не был добавлен к ингибитору АПФ [7].
Необходимо отметить, что в этом испытании большинство пациентов получало как минимум «двойную» нейрогуморальную блокаду с использованием АРА-2 и β-адреноблокатора. Причем исследователи отметили, что частота применения последних в РКИ HEAAL (72%) была одной из самых высоких среди испытаний подобного рода. Так, в РКИ ELITE II подобный показатель составил 22% [16], в РКИ Val-HeFT — 38% [10], а в CHARM-Alternative и CHARM-Added — по 55% [3] соответственно. И теперь совершенно неясно, какая комбинация все же предпочтительнее: ингибитор АПФ + β-адреноблокатор, или АРА-2 + β-адреноблокатор. Кроме того, остается дискутабельным принципиальный вопрос о сопоставимости рекомендованных доз ингибиторов АПФ и АРА, о которых не упоминается в действующем консенсусе по лечению пациентов с СН. В преддверии завершения исследований, посвященных изучению эффективности прямых ингибиторов ренина у больных с дисфункцией левого желудочка, — ATMOSPHERE (Aliskiren Trial to Minimise OutcomeS in Patients with HEart FailurE), ASTRONAUT (Aliskiren Trial on Acute Heart Failure Outcomes) [11], — возникает больше вопросов, чем ответов. Если указанные РКИ будут благоприятны для прямых ингибиторов ренина, то как это повлияет на возможность их применения в комбинации с β-адреноблокаторами, ингибиторами АПФ или АРА-2? И потребует ли это пересмотра действующих клинических рекомендаций?
Фактически можно констатировать, что недавно опубликованные результаты РКИ HEAAL существенно не повлияют на представления об оптимальном лечении пациентов с манифестной СН и сниженной ФВ левого желудочка. Исключением будут только пациенты, которые по каким-либо причинам не смогут принимать ингибиторы АПФ, для которых АРА-2 и так зарезервированы как препараты второй линии. Вероятно, необходимы дополнительные исследования для решения вопроса не столько об оптимальной комбинации лекарственных средств, сколько о сопоставимости использованных дозировок рекомендованных нейрогуморальных блокаторов в лечении пациентов с СН.
Литература