За тысячелетия истории врач вызывал и вызывает к себе раз­ные чувства соплеменников, сограждан и, что особенно опасно, «сильных мира» сего. Противоречивость чувств, испытываемых согражданами к медицине, нашла отражение в средневековом определении врачей — triftontes (трехликие). Обыватели считали, что «...у врача три лица: порядочного человека в повседневной жизни, ангела у постели больного и дьявола, когда он просит гоно­рар». Ох, как не любил и не любит обыватель платить, тем более врачам! Поэтому и врачи приспосабливались. Не отсюда ли цинич­ное «Exide dum dolor est»? Вот так. Любое действие всегда порож­дает противодействие.

Как бы то ни было, но там, где речь идет о здоровье и жизни, там и контроль. Поэтому контроль социума за медицинской деятельностью существовал всегда, на всех этапах эволюции, при всех общественно-экономических формациях, за исключением разве что первобытной стаи человекоподобных.

Медицина прошла трудный и тернистый путь. Представители гуманнейшей профессии всегда оказывались виноватыми. Зачастую — без вины. Всегда — по воле «власть имущих». Врачи к этому уже привыкли. У каждого своя Голгофа.

Медицинские знания древних народов были крайне поверхностными. В Библии до эпохи Царств, даже в Палестине до периода исхода из нее иудеев нет никакого упоминания о врачах. Медицина была в ведении жрецов и в известной степени сохраняла связь с магией. Только жрецы имели право общаться с родовым тотемом, олицетворявшим божество–хранителя племени. Понятно, что в случаях неудачного лечения желающих свести счеты со сверхъестественными силами не было. Авторитет и власть врачей-жрецов были абсолютными.

Постепенно племена мигрировали, вымирали, воевали и… объединялись. Это привело, с одной стороны, к многобожеству и установлению иерархии богов, так как тотем победителя автоматически становился старшим. С другой стороны, при неудачном лечении появлялась реальная возможность сведения счетов с конкурентами путем развенчания возможностей их божества, а заодно и обслуживающих его жрецов. Из истории известны случаи, когда низвергнутый тотем сжигали, топили, причем нередко вместе с его хранителями.

В ранний период существования рабовладельческого общества лечение также приравнивали к действию сверхъестественной силы. Несовершенство знаний отождествляли с умыслом проводника этой силы, поэтому существовала абсолютная ответственность врача за смерть больного, которая во многом определялась статусом пациента. Если за смерть или увечье раба обычно было достаточным компенсировать хозяину его стоимость, то неблагоприятный исход лечения знатного человека оканчивался наказанием вплоть до изгнания или смертной казни, что в то время было в общем-то одно и то же.

Даже если взаимоотношения с усопшим пациентом и его родственниками были нормальными, жизнь врача находилась в опасности. Врача могли предать погребению вместе с пациентом, дабы обеспечить последнего медицинской помощью в потустороннем мире. Иногда таким способом выражали уважение и «искреннюю благодарность» врачу.

В Древнем Египте традиции врачевания складывались в тесном взаимодействии с медициной Древней Месопотамии, о чем свидетельствуют дошедшие до нас медицинские трактаты. В дальнейшем эти трактаты оказали большое влияние на становление медицины Древней Греции, считающейся предшественницей современной научной медицины.

Впервые о существовании медицинских трактатов в Древнем Египте упоминается в записи на стене гробницы Уаш-Птаха — главного архитектора царя V династии Неферирка-Ра (ХХV в. до н.э.). Древнейшие медицинские трактаты были написаны на папирусах. До наших дней они не сохранились и об их содержании известно лишь по копиям более поздних периодов. До нас дошли лишь третьи или четвертые компиляции древних оригиналов.

Всего в настоящее время известно о 10 основных папирусах, полностью или частично посвященных врачеванию. Самый старый из них датируют примерно 1800 г. до н.э. К тому же времени относят и папирусы из Ромессеума. В них описаны приемы магического врачевания. Наиболее полные сведения о медицине Древнего Египта дают два папируса, датируемые примерно 1550 г. до н.э., — большой медицинский папирус Г. Эберса и папирус по хирургии Э. Смита. Оба папируса, по-видимому, написаны одним лицом и являются копиями более древнего трактата. Египтологи считают, что этот древний не сохранившийся папирус был составлен в начале III тысячелетия до н.э. обожествленным врачом Имхотепом.

Медицинская деятельность в Древнем Египте регламентировалась суровыми требованиями и традициями. Передача медицинских знаний была тесно связана с обучением иероглифическому письму в специальных школах при храмах. В этих заведениях царила строгая дисциплина и в ходу были телесные наказания. В крупных храмах городов Саис и Гелиополь существовали высшие школы, или «Дома жизни». Наряду с медициной в них обучали математике, архитектуре, ваянию, астрономии, а также тайнам магических культов и обрядов. «Дома жизни», по сути, были предшественниками университетов последующих эпох. Образованного человека, а врач должен был быть таковым, египтяне называли «знающий вещи». Существовал определенный объем знаний, который позволял египтянам узнавать «знающего по знанию его».

К концу существования Древнего Египта, в период Нового царства каждый врач принадлежал к определенной коллегии жрецов. Больные обращались не непосредственно к врачу, а в храм, где им рекомендовали врача соответствующей специализации. Гонорар за лечение выплачивался храму, который и содержал врача.

Авторитет египетских врачей был достаточно высок. Правители многих стран приглашали их на службу ко двору. Геродот приводит такое свидетельство: «Персидский царь Кир II Великий просил у фараона Амасиса прислать ему «…лучшего в целом Египте глазного врача». Врачебное искусство разделено в Египте таким образом, что каждый врач излечивает только одну болезнь. Поэтому у них полно врачей: одни лечат глаза, другие голову, третьи зубы, четвертые желудок, пятые внутренние болезни».

Врачебная деятельность в Древнем Египте подчинялась строгим нормам, изложенным в «Священной книге». Если лечение проводили в точном соответствии с этими правилами, то врач ничем не рисковал. Даже в случае смерти пациента врача не наказывали. Нарушение «стандартов» «Священной книги» сурово каралось, включая и приговор врача к смерти. Врачебная этика того времени требовала открытого сообщения пациенту предполагаемого исхода лечения одной из трех фраз — «Это болезнь, которую я могу вылечить; это болезнь, которую я, может быть, смогу вылечить; это болезнь, которую я не смогу вылечить».

«Стандарты лечения» характерны и для медицины Древнего Вавилона. По 228 законам вавилонского царя Хаммурапи (около 2 тыс. лет до н.э.), обозначенных на глиняных табличках как «Справедливые законы, которые великий и справедливый царь Хаммурапи установил на пользу и добро слабых, больных, вдов и сирот», в зависимости от исхода лечения и классовой принадлежности пациента лечащему врачу присуждали наказание вплоть до смертной казни. За неудачные операции кара была особенно жестокой. «Если врач бронзовым ножом удалит из глаза катаракту и этим разрушит глаз, то ему следует отрезать руку. Если вследствие операции, выполненной рабу, он умрет, врач должен вернуть господину стоимость его». Вместе с тем «…если операция катаракты была успешной, то врач получал от больного 10 шекелей серебра» (1 шекель=8,4 г), сумма по тем временам огромная, составляющая годовой доход обычного работника. Так что врач знал, за что он рисковал. Воистину «не играть — не выигрывать».

Начала греческой медицины теряются в глубокой древности и, несомненно, связаны с медициной древних культур Востока: египетской, вавилонской и индийской.

О крито-микенском периоде развития медицины в Древней Греции известно мало. Наиболее древними считают поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея», которые являются практически единственными источниками сведений о древнегреческой медицине XII–VI вв. до н.э. О медицине классического периода истории Греции известно из сборника сочинений древнегреческих врачей (около III в. до н.э.), названного именем великого врача античного мира Гиппократа. Некоторые сведения о медицине архаичного и классического периодов истории Греции содержатся также в произведении Геродота «История в девяти книгах». Медицина эпохи эллинизма описана в трудах александрийских ученых в изложении Галена и Авла Корнелия Цельса.

Особенностью медицины в Древней Греции было то, что она изначально носила светский, а не религиозный характер. Она была свободна от теургии, то есть призывания богов, заклинаний и магических приемов и основывалась на эмпирии. Согласно Гомеру в греческом войске врачи были уже во времена Троянской войны и пользовались большим уважением.

«Стоит многих людей один врачеватель искусный:

Вырежет он и стрелу, и рану присыплет лекарством»

Гомер

Известно, что когда Махаон был ранен Парисом, военные действия были приостановлены, чтобы дать врачу возможность оказать помощь. Все войско с обеих сторон пришло в смятение только от одной мысли, что врач мог быть убит.

Развитие и укрепление рабовладельческого строя усилило позиции религии. В VI в. до н.э. появилась храмовая медицина, а лечением стали заниматься жрецы. Однако монополии на медицинскую помощь у храмовой медицины не было. В трудных случаях жрецы часто приглашали на помощь светских врачей. Они строго следили за чистотой святилища и его посетителей. Согласно учению Гиппократа медицина не должна «протягивать свои руки» к тем, кто уже побежден болезнью, то есть богами. Помощь безнадежно больным считали оскорблением богов. Смертному человеку, даже наделенному даром врачевания, не пристало сомневаться в том, что боги вынесли такому больному смертный приговор. Кроме того, религиозные правила греков не допускали в святилища все нечистое (связанное с рождением или смертью). Поэтому безнадежно больным и роженицам входить на территорию храма не разрешали.

Оригинальной была и форма оплаты за лечение. Больные должны были принести в храм изображения исцеленных частей своего тела, сделанные из мрамора, серебра или золота. Во время раскопок храма в Эпидавре в большем количестве были найдены мраморные ноги и руки, серебряные сердца, золотые глаза и уши.

Светские врачи в Древней Греции практиковали в городах, войсках, служили в гражданских больницах, при правителях или же странствовали (врачи-периодевты). Одним из периодевтов некоторое время был Гиппократ.

В Древней Греции уже прослеживаются элементы организации и общественного контроля медицинского дела. В гражданские больницы, сверх штата на общественных началах (без оплаты), могли устроиться и врачи-периодевты, и даже рабы. Они работали под началом официально назначенного общественного врача, сдавшего специальные экзамены и утвержденного администрацией города. За особые заслуги в работе врачи–рабы могли удостоиться гражданства, а периодевты — чести награждения золотым венком. Такие великие почести были возданы Гиппократу и его сыну Фессалу.

Медицина была семейной (клановой) профессией. Секреты этого искусства передавали от отца к сыну и тщательно сохраняли внутри рода или семьи. Такая система подготовки врачей получила название «семейная медицинская школа». Позднее рамки семейных школ расширились: в них за определенную плату стали принимать учеников, которые не были членами рода.

Положение врача в обществе было очень высоким. Эскулапа греки вообще считали богом. Врачи были освобождены от обязанностей перед государством. Они могли быть привлечены к службе государству лишь в случае эпидемии и на время военных походов, но только с согласия самого врача. О высоком положении врача в обществе и о глубоком уважении к врачебной профессии писал Геродот. Доходило до того, что города Греции оспаривали друг у друга лучших врачей.

В Древней Италии вплоть до II в. до н.э. обходились без врачей-профессионалов. Лечение было уделом целителей, которые совмещали народные средства с магией и наговорами. Тормозом в развитии медицины в Древней Италии было господствующее в то время аскетическое мировоззрение Катона, который считал медицину, особенно греческую, выражением «изнеженности и роскоши».

По мере расширения Рима в нем появились врачи-рабы из покоренных территорий Греции, Малой Азии и Египта. Сформировалась даже своеобразная мода: каждый состоятельный римский гражданин стремился обзавестись рабом-врачом, который лечил семью своего хозяина и его родственников. Профессиональный и культурный уровень таких рабов был достаточно высок. Постепенно к рабовладельцам пришло понимание того, что доходы можно извлекать, предоставляя врачу право заниматься практикой, поэтому рабов-врачей стали отпускать на свободные заработки. Они обязаны были бесплатно лечить своего бывшего владельца, его семью, рабов и друзей и отдавать ему часть своих доходов. Юридически врачи-отпущенники оставались зависимыми от рабовладельца, и римское общество долгое время относилось к ним с некоторым презрением.

В конце III – начале II в. до н.э. в столице Римской империи стали появляться и свободные врачи греческого происхождения. Первым греческим врачом в Риме считается пелопоннесец Архагат. Он приехал в столицу в 219 г. до н.э. и был тепло встречен горожанами. Ему предоставили право римского гражданина и выделили государственный дом для частной практики. Начало деятельности принесло Архагату большую популярность. Однако вскоре прижигания и хирургические операции, которые он производил в большом количестве, резко изменили отношение к нему римлян — Архагата прозвали «живодером» и перестали к нему обращаться. На этом первый опыт использования эмигрантов-врачей был окончен.

Прошло несколько столетий, прежде чем греческая медицина вновь получила признание в Риме. Важной вехой в этом отношении явился указ Юлия Цезаря, который в 46 г. до н.э. предоставил почетное право римского гражданства как приезжим врачам из Греции, Малой Азии и Египта, так и местным жителям, обучившимся медицине. Таким образом, в Римской империи стали проявляться элементы не только государственной регламентации, но и государственной поддержки медицинского дела. На это было несколько причин.

Римская армия постоянно вела широкие завоевательные войны. Это требовало большого количества врачей-профессионалов. Каждая когорта, состоявшая из 1000 человек, должна была содержать четырех врачей-хирургов. Во флоте на каждом военном корабле было по одному врачу. В частях создавались специальные санитарные команды из 8–10 крепких молодых воинов, которых называли deputati. Верхом на лошадях за линией боя они подбирали раненых. За каждого спасенного воина им платили золотом.

Медицинское дело развивалось и в городах. Государственные власти учредили оплачиваемые должности городских врачей — архиатров, которые были объединены в коллегию и находились под контролем городских властей и центрального правительства. Процедура выборов архиатров напоминала строгий экзамен, после которого врач получал звание «Врач, утвержденный государством» (Medicus a Re Publica). Архиатры имели постоянное жалование, но им разрешалась и частная практика. Кроме государственных учреждений они могли работать при объединениях ремесленников, в банях, театрах и цирках. Так, выдающийся врач древности Гален, грек по происхождению, в молодые годы несколько лет работал врачом в школе рабов-гладиаторов в Пергаме, хотя свободному гражданину лечить рабов не пристало. Для рабов были предназначены специальные больницы, в которых медицинскую помощь оказывали врачи-рабы. Однако в большинстве случаев рабов не лечили, а отправляли на остров Эскулапа2 на реке Тибр и оставляли там умирать. В случае выздоровления такой раб становился свободным и, согласно декрету императора Клавдия, не должен был возвращаться к рабовладельцу.

Нередко врачей привлекали к судебной деятельности в качестве экспертов. Например, врач Антистий участвовал в расследовании убийства Юлия Цезаря.

В обязанности главы городских архиатров входило преподавание медицины в специальных школах, которые были учреждены в Риме, Афинах, Александрии, Антиохии, Берите и других городах империи. Закон строго определял права и обязанности учащихся. Все свое время они должны были отдавать учению. Им запрещалось участвовать в пиршествах и иметь подозрительные знакомства. Нарушавших эти правила подвергали телесному наказанию, а в ряде случаев высылали на родину до окончания обучения. Наряду с государственными медицинскими школами в Римской империи существовало небольшое число частных медицинских школ. Одну из них основал Асклепиад.

Постепенно положение врачей в Риме укрепилось. Они получили не только большие права, но даже льготы. Так, во время войны врачи и их сыновья освобождались от воинской повинности. Их гонорары не облагались налогами.

Подобные привилегии привлекали в Рим иноземных врачей, что привело к их избытку, конкуренции и в результате — к узкой специализации. Уже к концу II в. до н.э. в столице были зубные и глазные врачи, специалисты, которые лечили только болезни мочевого пузыря, или хирурги, выполнявшие только одну операцию, например грыже- или камнесечение.

Но наряду с привилегиями Римское право ввело регламентацию обязанностей врача и установило ответственность за профессиональные правонарушения. Впервые к врачебной деятельности было применено понятие «ошибка» (закон Аквилия). К ошибкам относили и неопытность, и неосторожность, и неоказание медицинской помощи, причем закон достаточно четко разграничивал умышленные и неосторожные действия врачей. Врачи могли быть привлечены к ответственности за умышленное убийство, продажу ядов с целью отравления, за аборт и кастрацию.

В целом общественное положение врачей в Риме было достаточно устойчивым. Они пользовались уважением населения, были материально обеспечены и оказывали значительное влияние на общественную жизнь. Но не все было так просто. Распри внутри врачебного сообщества раздирали их. Именно во времена Римской империи появился один из первых, дошедших до нас прецедентов публичного высмеивания коллег по профессии. Небезызвестный Гален крайне негативно отзывался о врачах, называя их неуками и разбойниками. «Между разбойниками и римскими врачами нет другой разницы, как только та, что первые в горах, а другие в Риме творят свои мерзкие поступки».

Падение Рима, приход христианства и возникновение ислама оказали мощное влияние на ход истории и полностью преобразовали европейскую цивилизацию. Эти влияния отразились и на дальнейшем развитии медицины.

Справедливости ради следует отметить, что центр науки империи переместился из Рима в Византию еще до нашествия варваров с севера. Там, несмотря на упадок античной цивилизации, была сделана попытка сохранить медицинское наследие предшествующих столетий. Но в византийской медицине, к сожалению, уже не было оригинальности. В основном все сводилось к компиляции и сохранению достигнутого. Но и это значило немало. Главным было распространение (тиражирование) знаний. История сохранила имена великих компиляторов, книги которых принесли знания Рима в Европу. Это были Аэций (расцвет ок. 500 г.), Павел Эгинский (607–690 гг.) и Александр Тралесский (525–605 гг.). Врачом императора Юлиана был Орибасий (325–403 гг.), который составил многотомный справочник по медицине и хирургии.

Другим источником греко-римского наследия стала великая арабская цивилизация. Под власть халифатов в VII и VIII вв. попали обширные земли юга Европы, Северной Африки и значительной части Азии. Удивительно, но в этой империи с ее фанатичной жаждой завоеваний был проявлен высокий уровень терпимости к чужеземным традициям и знаниям. Драгоценные греческие и римские рукописи были заботливо сохранены, переведены, снабжены комментариями и приняты в качестве основ науки и философии.

Следует иметь в виду, что арабская цивилизация была арабской только по языку. В ее развитие внесли свой вклад многие народы Востока и Запада. Среди ее выдающихся представителей были персы, сирийцы, испанцы, евреи и многие другие.

Считают, что арабская медицина возникла до рождения Мухаммеда (570–632 гг.). В 431 г. была объявлена еретической христианская секта несториан, основанная патриархом Константинополя Несторием. Обвинение в еретизме в те времена было равносильно смертному приговору, поэтому несториане бежали в Эдессу, город в Малой Азии, где основали медицинскую школу. Школа получила широкую известность, но просуществовала недолго. При императоре Зеноне (474–491 гг.) преследования несториан были возобновлены, и на этот раз они бежали в Гондишапур (Джандишапур) в Персии. В течение следующих двух столетий несториане превратили этот город в крупнейший медицинский центр. Они перевели множество греческих и латинских текстов на арабский язык.

Арабский врач IХ века Рази (ар-Рази), перс по происхождению, написал около 200 сочинений по медицине, включая огромную энциклопедию — «Всеобъемлющую книгу по медицине». Он был хорошим клиницистом, следовал методу Гиппократа и прославился как немилосердный разоблачитель шарлатанства. Еще одним известным медицинским автором этого периода был Исаак Бен Саломон Израэли (ок. 845 – ок. 940 гг.), египетский еврей, чьи книги пользовались популярностью вплоть до XVII в.

Создание медицинских энциклопедий было продолжено персом Ибн Аббасом (Али ибн аль Аббасом), который написал «Царскую книгу» — свод медицинских знаний того времени. Но всех затмил знаменитый «Канон» Авиценны.

Этот труд, суммировавший достижения греко-арабской медицины, был главным источником знаний, регламентирующих всю медицинскую деятельность в Азии и Европе в течение последующих шести веков. Его автор — Авиценна (Абу Али Ибн-Сина, 980–1037 гг.), перс по происхождению, которого часто называли «князем всех врачей», — обладал яркой индивидуальностью и предприимчивым характером. Он был отличным врачом и в своих работах пытался примирить догмы Галена и Аристотеля.

В XX в. центр арабской цивилизации переместился в Европу, в Испанию. Там в Кордовском халифате работал известный арабский хирург — Альбукасис (Абу-ль-Касим, 936–1013 гг.). Как и в христианских цивилизациях, так и в арабской хирургия очень долго оставалась ниже по статусу, чем медицина. Альбукасис, однако, пытался поднять престиж этой пренебрегаемой профессии. Его трактат — одна из самых древних иллюстрированных книг по хирургии.

Окончание эпохи терпимости арабской цивилизации связывают с биографией врача и философа Маймонида (1135–1204 гг.), который отказался перейти из иудаизма в ислам и был изгнан из Испании. Несмотря на это, он стал врачом халифа Саладина (Салах-ад-дина) и имел обширную практику в Каире.

В эпоху раннего христианства появились суровые законы за неоказание помощи больному. В Палестине за неоказание медицинской помощи врача приговаривали к позорной смерти с конфискацией имущества, а за увечье вследствие неудачной операции отсекали руку.

К раннехристианской эре относят и появление хосписов. Латинское слово «hospes» первоначально означало «гость». Постепенно значение его изменилось, и оно стало обозначать также хозяина, а слово «hospitalis», прилагательное от «hospes», означало «гостеприимный, дружелюбный к странникам». От этого слова произошло и другое — «hospitium», означавшее дружеские, теплые отношения между хозяином и гостем, а впоследствии и место, где эти отношения развивались. Идея хосписов зародилась вначале в Восточном Средиземноморье и достигла Латинского мира во второй половине IV в. н.э, когда знатная римлянка Фабиола — друг блаженного Иеронима — открыла хоспис для паломников и больных. С этого времени множество монашеских орденов прилагали значительные усилия, чтобы выполнить заповедь из притчи об овцах и козлах (Мф. 25:35-36) «…накормить алчущего, напоить жаждущего, принять странника, одеть нагого, посетить больного или узника». Хосписы располагали вдоль дорог, по которым проходили основные маршруты христианских паломников. Они были своего рода домами призрения для истощенных или больных людей. Однако в них не отказывали в помощи и окрестным жителям.

Средние века в Западной Европе изобиловали войнами и эпидемиями. Христианство провозгласило примат веры над знанием. Новое учение, обещавшее спасение, было принято со слепым фанатизмом. Одновременно получила распространение мистика. Если язычники-римляне наделяли особыми целительными силами различных богов и богинь, то теперь эти функции были распределены между многочисленными святыми. Так, Братья Косьма и Дамиан, мученики эпохи Диоклетиана, были канонизированы и стали христианским святыми — покровителями медицины. Считалось, что св. Рох и св. Себастьян предохраняют от чумы, св. Иов — от проказы, св. Антоний Фивский — от отравлений. Молитвы, пост, покаяние и святые мощи считались в средние века более эффективными средствами лечения, чем лекарства. Вскрытие трупов и изучение анатомии признавали смертным грехом, а покушение на авторитеты предков рассматривали как ересь. Для безопасной, с точки зрения ответственности, врачебной деятельности было достаточным слепое следование учению Галена. Но в те времена книги Галена были редкостью. В Парижском университете на всех студентов медицинского факультета было всего 12 книг, прикованных цепью к кафедре, чтобы кто-нибудь не умыкнул драгоценный фолиант. Обучение, по сути, сводилось к чтению профессорами этих книг своим студентам. Обучавшийся в то время Андрей Везалий описывал это так: «Профессор Сильвий начал читать Галена о деятельности человеческих органов. Когда он дошел до середины первой книги, то остановился и сказал что-то, о чем пойдет речь после этого, очень сложный вопрос. Студенты его все равно не поймут, так что продолжение чтения будет только напрасной тратой времени. После чего он перескочил сразу к десятой книге и без остановки прочитал десять глав».

Регрессировало и представление о болезнях. Их уже не связывали с естественными причинами, а считали наказанием за грехи. Догматизм вытеснил научное знание и исследования. На известной карикатуре француза Оноре Домье «Доктора-схоласты» два облаченных в мантию врача ведут спор, указывая перстами в фолианты. Они так увлечены, что не обращают внимания на то, что смерть уже уносит жизнь вверенного им больного.

Врачей-натуралистов вытесняли и целители-духовники, образцами которых явились св. Бернард Клервосский и св. Сальвадор из Хорты. Для характеристики их деятельности И.Т. Касавин (1999) приводит выдержки из работы J. Gorres и соавторов (1990).

«В 1091 году Алет, мать св. Бернарда Клервосского, родила своему супругу Тесселину будущего великого бургундского святого... Слова мудрости были вложены в его уста. Чудесный дар исцеления и предсказания выпал на его долю... возвращая здоровье больным всякого рода: зрение — слепым, хождение — хромым, одержимым же — освобождение от бесов... Издалека тянулись к нему больные, чтобы коснулся он их, благословив и осенив крестным знаменем. Часто столь велика была давка, что на руках поднимать приходилось больных к окну святого, которые, коснувшись лишь каймы его одеяния, выздоравливали таким числом, что спутники его, что вели дневник деяний, не способны были поспеть пером за действием благословения. При каждом исцелении воспевал ликующий люд: «Смилуйся к нам, Христос, Kyrie eleison3, помогите нам, все святые».

Другой фрагмент посвящен целителю Сальватору. «Сальватор из Хорты, рожденный в городе св. Коломбо Флорентийского в Каталонии, получил первую половину своего имени («salvatore» значит «исцелять») благодаря некоторого рода предчувствиям, а вторую — во время вступления в ряды неофитов монастыря реколлектов в г. Хорта... Трех умерших вернул он к жизни... Двадцать три парализованных поставил он на ноги простым крестным знамением. Три сотни глухонемых от рождения обрели слух и речь. Бесчисленных одержимых освободил он от бесов, хотя и известно нам поименно только одиннадцать. Так и слепым без счета вернул он силу зрения, хотя и записано лишь тридцать из этих актов. Те же свидетельства упоминают девушку, родившуюся с лицом назад, но как только осенил он ее крестным знамением, тотчас лицо ее восприняло верное направление. Десять тысяч и более пораженных увечьями получили от него свое исцеление. Горбатые и хромые, страдающие от судорог и головокружения, от камня и рака, экземы и слоновости, стяжением мышц и водобоязнью, астматики и эпилептики, больные апоплексией и цингою, золотухой и многими другими болезнями, каковые мнились неизлечимыми, числом необычайным, вернули себе здоровье... И после его смерти чудеса не прекращались».

На смену медицине пришло магическое «врачевание верой» в форме коллективной психотерапии. Это «врачевание», обращенное не столько к телу, сколько к духу, стало на долгое время самым популярным массовым лечением. Иногда оно дополнялось стихийной деятельностью деревенских знахарей и шарлатанством городских цирюльников. Во многом этому сопутствовала недоступность письменных (греческих, римских, арабских) источников и упадок натуралистической медицины.

Церковь канонизировала учение Галена, превратив его в непререкаемую догму, господствовавшую на протяжении полутора тысяч лет. Его тексты были объявлены высшими авторитетами как в религии, так и в науке. В результате многие наивные и умозрительные представления Галена4 превратились в основу медицины.

Инакомыслие в средние века было невозможным. Испанский врач Мигель Сервет в 1553 г. в своем сочинении «Восстановление христианства» уделил несколько страниц кровообращению — описал открытый им малый круг кровообращения. В том же году церковники сожгли его как «богоотступника» вместе с написанной им «еретической» книгой. Лишь три экземпляра дошли до наших дней. Поистине семь кругов ада прошли мужественные первопроходцы, покусившиеся на учение Галена. Их было несколько. Спустя столетия люди воздвигли им памятники: в Мадриде — Мигелю Сервету, в Болонье — Карло Руини, в Пизе — Андреа Чезальпино, в Англии — Вильяму Гарвею, который в 1628 г. поставил последнюю точку в понимании законов кровообращения в эпохальной книге «О движении сердца и крови» («De motu cordis et sanguinis»).

Для защиты своих интересов врачи объединялись в корпорации, внутри которых существовала строгая иерархия. Наиболее почитаемыми были придворные лекари. Ступенью ниже стояли врачи, лечившие население города и округи и жившие за счет платы, получаемой от пациентов. Но уже в ХII–ХIII вв. сформировался институт так называемых городских врачей. Их назначали на определенный срок для безвозмездного лечения чиновников и бедных граждан. Жалованье этим врачам выплачивали за счет городского управления.

Городские врачи имели большие полномочия. Они заведовали больницами, проводили «судебную экспертизу» о причинах смерти, увечий и т.п. В портовых городах они отвечали за санитарно-эпидемическую безопасность — досматривали корабли и проверяли, нет ли среди грузов того, что могло бы представлять опасность заражения (например, крыс). Так, в Венеции, Модене, Рагузе (Дубровнике) и других городах купцов и путешественников вместе с доставленными грузами изолировали на 40 дней (карантин), и им разрешали сойти на берег только после заключения врача о том, что опасности распространения инфекционных болезней нет. Прав у них было много, но и ответственность была серьезной. Истории известны случаи публичных казней врачей, не сумевших предупредить эпидемии.

Для того чтобы в средневековой Европе получить статус «ученого врача», необходимо было закончить университет или медицинскую школу. Врач должен был уметь установить диагноз, основываясь на данных осмотра больного и исследовании мочи и пульса. Для лечения «ученые врачи» в основном использовали «очищение желудка» и медикаменты. Количество компонентов, входящих в то или иное снадобье, могло доходить до нескольких десятков. Считалось, что чем больше целебных средств использовано, тем действеннее должно было быть лекарство. О хирургических вмешательствах не могло быть и речи. Дипломированные врачи избегали даже делать кровопускания, а бакалавры медицины давали обещания, что не будут производить операций.

Монополия «ученых врачей» на практику в мирное время была безоговорочной. Но мирного времени в средние века было не так уж и много. Многочисленные войны велись непрерывно. Понятно, что возникла острая потребность в хирургах. Но хотя в хирургах очень нуждались, их правовое положение по сравнению с «учеными врачами» оставалось незавидным. На протяжении всей эпохи средневековья хирурги боролись за равноправие с «учеными врачами». В некоторых странах они добились значительных успехов. В конце концов, хирурги образовали отдельную корпорацию.

Так было во Франции, где рано сформировалось замкнутое сословие хирургов. В 1260 г. хирурги основали коллегию св. Косьмы. Вступить в нее было и трудно, и почетно. Для этого хирурги должны были знать латинский язык, прослушать в университете курс философии и медицины, два года заниматься хирургией и получить степень магистра. Такие хирурги высшего ранга (chirurgiens de robe longue), получавшие столь же солидное образование, что и «ученые врачи», имели определенные привилегии и пользовались большим уважением.

Медицинской практикой занимались отнюдь не только те, кто имел университетский диплом. К корпорации медиков примыкали банщики и цирюльники, которые могли поставить банки, пустить кровь, вправить вывихи и переломы, обработать рану. Там, где недоставало врачей, на цирюльниках лежала обязанность наблюдения за публичными домами, изоляции прокаженных и лечения чумных больных. Медицинской практикой занимались также и палачи, пользовавшие тех, кто подвергался пытке или наказанию. Иногда медицинскую помощь оказывали и аптекари, хотя официально медицинская практика была им запрещена.

В эпоху средневекового владычества католической церкви меру ответственности врачей определяли в основном не светские власти, а церковные инквизиторы. Вообще, история свидетельствует, что степень влияния церкви на паству во многом определяла и отношение паствы к врачам.

Принципы взаимоотношений церкви и медицины изложены во многих положениях Библии. Детально этот вопрос изучил епископ Тихвинский, викарий Санкт-Петербургской епархии, ректор Санкт-Петербургской духовной академии и семинарии, Преосвященный Константин (Горянов).

Отношение общества к врачу определено тем, что испытание болезнью ниспослано свыше и должно возбудить в человеке сознание греха. Именно это и отражено в просительных псалмах. Мольба об исцелении всегда начинается с признания греха: «Нет целого места в плоти моей от гнева Твоего; нет мира в костях моих от грехов моих. Ибо беззакония мои превысили голову мою... Смердят, гноятся раны мои от безумия моего» (Пс. 37: 4-6).

Для народа связь Бога с врачом была несомненной. Исцеление понимали как знамение того, что человек прощен Богом, «ибо Я Господь (Бог твой), целитель твой» (Исх. 15: 26). Случаи же неудачного лечения воспринимались как наказание за грехи. Понятно, что это наказание исходило не от врача, поэтому претензии к нему не предъявляли.

Авторитет врача в период раннего христианства был чрезвычайно высок. В Новом Завете апостол Павел называет Луку «врачом возлюбленным» (Кол. 4: 14).

Настоящий гимн медицине содержит 38 глава Книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова. «Почитай врача честью по надобности в нем; ибо Господь создал его, и от Вышнего врачевание, и от царя получает он дар. Знание врача возвысит его голову, и между вельможами он будет в почете. Господь создал из земли врачевства, и благоразумный человек не будет пренебрегать ими... Для того Он (Бог) и дал людям знание, чтобы прославляли Его в чудных делах Его: ими он врачует человека и уничтожает болезнь его. Приготовляющий лекарства делает из них смесь, и занятия его не оканчиваются, и через него бывает благо на лице земли. Сын мой! В болезни твоей не будь небрежен, но молись Господу, и Он исцелит тебя. Оставь греховную жизнь, и исправь руки твои, и от всякого греха очисти сердце. Вознеси благоухание и из семидала памятную жертву, и сделай приношение тучное, как бы уже умирающий... И дай место врачу, ибо и его создал Господь, и да не удаляется он от тебя, ибо он нужен. В иное время и в их руках бывает успех. Ибо и они молятся Господу, чтобы Он помог им подать больному облегчение и исцеление к продолжению жизни» (Сир. 38: 1-14).

А уже следующий, 15 стих гласит: «Но кто согрешает пред Сотворившим его, да впадет в руки врача!», — это значит, пусть заболеет. В еврейском тексте этот раздел читается еще конкретней. «Кто грешит против Создателя своего, будет надмеваться и над врачом», то есть грех против врача приравнивался к греху против Бога.

В период зарождения и развития капитализма ответственность врача за профессиональные правонарушения стали рассматривать с точки зрения частных взаимоотношений врача и пациента, основанных прежде всего на коммерческих началах, при этом законодательство четко отграничивало ошибку от умысла. Поскольку отношения «врач — больной» стали строиться на договорных началах, то врач при благоприятном исходе лечения получал гонорар. В случае же неудачи врачу могли предъявить гражданский иск. Однако в законодательстве Франции уже в те времена прозвучал принцип исключения ответственности врача за результаты лечения, поскольку, по условиям контракта, пациент выбирал врача сам. В случае неблагоприятного исхода лечения истец мог обратиться только в гражданский суд по поводу возмещения расходов, понесенных в процессе лечения. Обязанности доказывать в суде законность предъявленного иска возлагались на истца, а врачу было дано право приглашать на заседания своих коллег, согласных взять на себя функции его защитников. Как описывал Луи Себастьян Мерсье «…все больные в Париже распределены между определенным количеством врачей. Если кто-то из врачей допустит роковую ошибку, остальные промолчат, больше того, даже подтвердят правильность принятого решения. Ни один из них не скажет ни слова о предписаниях коллеги, и больной может скончаться на глазах у десятка врачей» (Р. Артамонов, 1999).

Общим принципом законодательств практически всех стран в эпоху раннего капитализма была защита врача как частного предпринимателя, бизнес которого базировался на жизни и здоровье своих сограждан. Но не все было таким безоблачным. Многое зависело от личности пациента. Так, Бисмарк, «железный канцлер» Германии, страдал заболеванием сердца. За несколько лет он сменил более 100 врачей, которых всячески унижал и оскорблял. По словам современников, у бедных лейб-медиков «…позвоночник приобретал гибкость». Так было до приглашения Швеннингера. Когда при сборе анамнеза канцлер грубо заметил, что у него нет времени на длинные разговоры, врач с достоинством парировал: «Тогда лечитесь у ветеринара». После этого он 20 лет пользовал своего знаменитого пациента.

Литература

1. Бобров О.Е. Медицина (нравы, судьбы, бесправие). – Кировоград: Полиум, 2003. – 242 с.
2. Артамонов Р. Наша профессия в пространстве тысячелетия // Здравоохранение. – 1999. – № 29. – С. 23–31.